5 марта в Сочи состоялся инициированный Москвой очередной раунд переговоров президентов Азербайджана и Армении. Это была первая в нынешнем году и восьмая в трехстороннем формате встреча през
5 марта в Сочи состоялся инициированный Москвой очередной раунд переговоров президентов Азербайджана и Армении. Это была первая в нынешнем году и восьмая в трехстороннем формате встреча президентов России, Азербайджана и Армении. Как и следовало ожидать, встреча не ознаменовалась каким-либо значимым результатом, если не считать малозначащего совместного заявления президентов. В принятом заявлении президенты «отметили важное значение своих регулярных контактов по вопросам нагорно-карабахского урегулирования и договорились их продолжить в таком формате в дополнение к работе сопредседателей Минской группы ОБСЕ «. Быстро завершив официальную часть переговоров, президенты продолжили общение в неформальной обстановке, которая, судя по информации, оказалась куда более интересной и продуктивной. Как и на предыдущей сочинской встрече (25 января 2010 года), лидеры отправились на горнолыжный комплекс и вволю покатались на лыжах и снегоходах.
Но горнолыжные успехи и позитивы неформального общения президентов вряд ли можно вписать в актив переговорного процесса по урегулированию карабахской проблемы. И с этой точки зрения, сочинский раунд переговоров отнюдь не приблизил стороны к мирному решению карабахской проблемы. Наблюдаемый в последнее время откровенный провал в переговорном процессе и крайне неуступчивая позиция конфликтующих сторон (прежде всего Армении) сильно затемняет дальнейшую перспективу миротворческой дипломатии по урегулированию проблемы в рамках обновленных мадридских принципов. Нет сомнений, что за неуступчивой позицией Еревана, приведшей фактически к застою и в карабахском, и в турецко-армянском урегулировании, скрываются более сложные геополитические коллизии и незримые факторы внешнего давления. Опыт многих лет показал, что прогресс в урегулировании карабахского конфликта зависит не только от переговоров официальных структур Азербайджана и Армении, но в гораздо большей степени от результатов «геополитического аукциона» между США, ЕС и Россией. Фиаско всех прежних переговорных раундов наглядно демонстрировало отсутствие полного геополитического консенсуса по данному вопросу. Правда, после совместных заявлений лидеров стран-сопредседателей в июле 2009 и июне 2010 года и их солидарной активности, геополитическое окно возможностей в урегулировании карабахской проблемы заметно расширилось. Этому во многом способствовала и резкая интенсификация в 2009 году турецко-армянского диалога, исход которого во многом зависел от перипетий урегулирования карабахской проблемы. Вместе с тем, было бы нереалистично переоценивать фактор достижения геополитического консенсуса по данному вопросу и ожидать быстрого прорыва в решении карабахской проблемы. Конфликт слишком многослоен, сложен, завязан на переплетении многих не стыкующихся интересов и предполагает долгое поэтапное решение.
Основой переговорного процесса последнего времени являются предложенные конфликтующим сторонам на первой сочинской встрече в январе 2010 года обновленные мадридские принципы. По общему признанию участников переговорного процесса, именно обновленные мадридские принципы, в случае их принятия официальным Баку и Ереваном, должны стать базой для достижения значимого прогресса в деле поэтапного урегулирования конфликта. Между тем, обновленный вариант мадридских принципов, по сути, повторяет методологическую ошибку всех прежних инициатив МГ ОБСЕ и международного сообщества, уравнивающих ответственность агрессора (оккупанта) и жертвы, а по этой причине пытающихся разрешить конфликт на основе равнопропорциональных компромиссных уступок сторон.
Выведя за скобки известные резолюции ООН, требующие безусловного освобождения оккупированных районов Азербайджана, сопредседатели МГ ОБСЕ фактически пытаются урегулировать конфликт на основе беспрецедентного совмещения двух взаимоисключающих принципов — территориальной целостности государства и права нации на самоопределение.
При этом в обсуждаемый документ заложен и третий принцип — о неприменении силы, что еще больше способствует консервации ситуации в неопределенном и подвешенном состоянии. При таком подходе каждая сторона будет по-своему трактовать содержание и ход воплощения этих принципов. Официальный Баку, естественно, делает упор на реализации принципа права нации на самоопределение только в рамках территориальной целостности и суверенитета Азербайджана, оговаривая при этом возможность использования силы в случае срыва переговоров и сохранения факта оккупации своих земель. Официальный Ереван продолжает настаивать на примате права нации на самоопределение над принципом территориальной целостности государства, требуя при этом от Баку предварительных гарантий неприменения силы.
Страны-сопредседатели полагают, что выход из этой патовой ситуации возможен на основе дальнейшего смягчения позиций конфликтующих сторон и их готовности к новым компромиссам. На деле фактически речь идет о смягчении и компромиссном переосмыслении самих основополагающих принципов (права наций на самоопределение и территориальной целостности государства), с целью обеспечения их синтеза и реального согласования.
То есть Армении внушается необходимость ограничения принципа права нации на самоопределение определенными, пусть хотя бы формальными рамками территориальной целостности Азербайджана. А Азербайджану навязывается неизбежность заметного ограничения суверенитета в «самоопределяющейся зоне», но при формальном сохранении территориальной целостности государства и при условии поэтапного освобождения оккупированных Арменией районов. Поэтапный характер реализации обновленных мадридских принципов, предполагающих вначале деоккупацию азербайджанских земель и лишь потом определение статуса Нагорного Карабаха, прельщает больше Баку, чем Ереван. В свете того, что вожделенные цели армянских сепаратистов и главные угрозы для Азербайджана отодвигаются на неопределенный срок, то становится понятно, почему Баку в большей степени, чем Ереван заинтересован в начале реализации обновленных мадридских принципов.
Вместе с тем, «коварство» мадридских принципов в том, что они представляют собой как бы синтез поэтапного и пакетного решения проблемы. Поэтапная реализация заложенных в документ положений основывается на обязательном и предварительном пакетном их принятии: если не согласовано одно — значит, не согласовано всё. А это означает, что многие будущие риски и угрозы для Азербайджана могут найти конкретное воплощение уже на стадии заключения базового соглашения и потом оспорить их или уклониться от выполнения будет крайне сложно. В не меньшей, а может и в большей мере поэтапная реализация принятых пакетных соглашений таит серьезные риски для Армении — ведь по мере освобождения оккупированных земель у Азербайджана будет больше возможностей для политических маневров, саботажных действий и манипулирования ситуацией.
Несмотря на провал второй сочинской встречи, тем не менее, общая геополитическая заинтересованность в урегулировании конфликта всё ещё сохраняется. К слову сказать, уже более года на разных уровнях делаются заявления о возможном освобождении в скором времени нескольких оккупированных азербайджанских районов. Видимо, эта схематическая модель, заложенная в обновленные мадридские принципы, в общих чертах уже согласована на уровне сопредседателей МГ ОБСЕ и лидеров конфликтующих стран. Жесткость и неясность в позиции Армении, скорее всего, обусловлены несовпадением позиций сторон по ряду вопросов, относящихся к последующим этапам урегулирования — о судьбе и сроках деоккупации Лачинского и Кельбаджарского районов, юрисдикции города Шуши, составе миротворческих сил, гарантиях безопасности, процедуры референдума и главное — статусе Нагорного Карабаха. Поскольку в переговорном процессе действует принцип «не согласовано одно, значит, не согласовано всё», то рассчитывать на быстрое сближение позиций и достижение консенсуса не приходится.
Затрудняет процесс переговоров и тесная завязанность карабахского урегулирования с турецко-армянским диалогом, с несовпадающими интересами ведущих держав в регионе и со всеми другими процессами, протекающими в данном ареале. По сути, карабахская проблема вновь стала важным инструментом манипулирования, настоящим камнем преткновения и серьезным тестирующим фактором как для самих конфликтующих сторон (Азербайджана и Армении), так и для всех заинтересованных стран (США, России, ЕС, Турции, Ирана), активно вовлеченных в региональные процессы и стремящихся направить их в желаемое русло. Хотя в переговорном процессе, в отличие от динамики 2009 года, наблюдается явный застой, тем не менее, сама проблема по-прежнему является предметом активных политических обсуждений, спекуляций и торга. По сути, карабахская проблема, несмотря на все попытки умаления её значимости, служит одним из главных препятствий на пути реанимации турецко-армянского диалога, решения иранского вопроса, реализации важного транспортно-энергетического проекта «Южный коридор» и т.д. А это вселяет определенную надежду на то, что сопредседателями МГ ОБСЕ в 2011 году будут предприняты дополнительные усилия для активизации миротворческой дипломатии и обеспечения реального прорыва на переговорах.